Олимпиада не понимала, с чего вдруг герцога пробрало на щедрость и обидчивость, а то, что он обиделся, было слишком очевидно.
Конец
Олимпиада не понимала, с чего вдруг герцога пробрало на щедрость и обидчивость, а то, что он обиделся, было слишком очевидно.
Конец