Эксод
Из дворца выходит домочадец Эдипа.
ДомочадецЗемли фиванской славные вельможи,О, сколько ужасов узнать, увидетьВам предстоит! Какое горе вамПокроет душу, если дому КадмаНаследственную верность вы храните!О, если б Истр[55] и Фасис, волны слив,Струей могучей Фивы затопили —Им все ж не смыть неслыханную скверну,Что этот дом таит — еще таит,Но вскоре обнаружит; скверну бедствий1230 И вольных и невольных; но душеБольнее добровольное страданье.КорифейСкорбели мы о том, что знали раньше, —Что нового прибавить можешь ты?ДомочадецБыстрейшая для речи весть — погиблаВеликая царица Иокаста!КорифейНесчастная! Что ж в гроб ее свело?ДомочадецСвоя рука. Лишь тот, кто видел дело,Его всю горечь в сердце испытал;Но все ж, поскольку память мне подвластна,1240 Страдалицы вам участь расскажу.Вы помните, как в исступленье горяОна умчалась. Из сеней онаВ свой брачный терем бросилась, рукамиВцепившись в волосы свои. А тамОна, замкнувши двери, воззвалаКо Лаию, погибшему давно,Коря его: «Ты помнишь ли той ночиСтаринной тайну? В ней ты сам себеРодил убийцу, а меня, супругу,На службу мерзкого деторожденьяСвоей же плоти горестной обрек!»Она и одр свой проклинала: «Ты мне1250 От мужа — мужа, и детей от сынаРодить судил!» И вслед за тем — конец.Но как она покончила — не знаю.Раздался крик — в чертог Эдип ворвался —Не до нее тут было. Все за нимСледили мы. Метался он повсюду.«Меч! Дайте меч мне!» Так взывал он к нам.То снова: «Где жена моя, скажите…Нет! Не жена — перст нивы материнской,Двойной посев принявшей — и меня,И от меня детей моих зародыш!»Тут, в исступления грозе, сам бог —Не мы, конечно, — в терем оскверненныйЕго направил. Страшно вскрикнул он1260 И, точно силой неземной ведомый,На дверь закрытую нагрянул, осьИз гнезд глубоких вырвал — и вломилсяВо внутрь покоя. Мы за ним. И вотМы видим — на крюке висит царица,Еще качаясь в роковой петле.Стоит он, смотрит — вдруг с рыданьем дикимЕе хватает и с петли висячейСнимает бережно. Вот на землеЛежит несчастная. Тогда — ах, нет!Ужасное свершилося тогда!Эдип срывает пряжку золотую,Что на плече ей стягивала ризу,И, вверх поднявши острую иглу,1270 Ее в очей зеницы погружает. —«Вот вам! Вот вам! Не видеть вам отнынеТех ужасов, что вынес я, — и тех,Что сам свершил. Отсель в кромешном мракеПусть видятся вам те, чей вид запретен,А тех, кто вам нужны, — не узнавайте!»С такими причитаньями не раз он,А много раз, приподнимая вежды,Колол глаза. Кровавые зрачкиНе редкой каплей темно-бурой влаги,А черным градом истекая, ликИ бороду страдальца орошали.1280 Так бедствие двойное прорвалосьВ двойном деянии — жены и мужа.То счастье древнее — ах, древле былоОно по правде счастьем. А теперьЦарит в чертоге этом грех, стенанье,Позор, погибель — все, чем только злоРечь наша нарекла — все в нем найдешь.КорифейЧто ж ныне он? Слабеет натиск мук?ДомочадецОн требует, чтоб двери мы открыли,Чтоб показали Кадмову народуТого, что пролил кровь отца, а матьСвою — ужасных слов не повторить мне.1290 Покинуть хочет он и дом и землю,Проклятию послушный своему.Все ж без опоры, без проводникаНе обойтись ему: невыносимыЕго терзанья. Сам ты убедишься.Уже скрипят дверей дворцовых створы.Ах, зрелище увидишь ты — такое,Что жалость может и врагу внушитьДомочадец уходит.
На пороге дворца появляется ослепивший себя Эдип.
КорифейО ужасное дело! ужаснее всех,Что когда-либо жизнь омрачили мою!1300 Что за ярость, несчастный, постигла тебя?Что за дух кровожадный из адских глубинУстремился и прянул тяжелым прыжкомНа твою горемычную долю?О несчастный, несчастный! Хотелось бы мнеИ спросить и узнать и подумать с тобой —Не могу, не могу! Не выносит мой взорЭтой страшной, зияющей раны!ЭдипЯ несчастный, несчастный… В какие места,О мой демон, завел ты меня? И зачемВдруг рассеялся стон мой в воздушных волнах?1310 Куда ты завел меня, демон!