Турпал вмешиваться не счел нужным. Только хмыкнул и повернулся профилем к камере — вот, мол, какой я благородный и великодушный, горный орел, блин…
«Чехи» с носилками двигались с черепашьей скоростью: сутки неподвижного торчания в зиндане, да без жратвы, сил не прибавляют. Да и оскользнутся нельзя — в руках носилки с трупом соплеменника, которого Турпал наверняка захочет объявить шахидом. А над шахидом глумиться нельзя — это неприлично.
В результате вышло все по расчетам нашего славного «амира». «Чехи» с носилками — на середке, Иваныч с женщиной на нашем берегу. Вторая пошла. Иваныч опять метнулся через речку — помогать, таки оскользнулся, с разбегу бултыхнулся в ледяную воду и секунд десять барахтался, борясь с течением.
— Вообще у нас купальный сезон уже кончился! — весело пошутил Турпал. — Эти русские такие тупые — все не вовремя делают…
Купание Иваныча несколько сорвало наш график. Пока он со второй дамой добрался до середины реки, «чехи» с носилками уже практически закончили переправу.
— Отстаем, — мысленно озаботился я. — Вот не кстати-то…
Как только первый из пары таскателей ступил на берег, Турпал, опять склонивший голову влево и внимавший своему наушнику, заметно оживился. Перестал светить гордым профилем в камеру, развернулся, прихлопнул левой ладонью по бедру и скороговоркой скомандовал что-то по-чеченски.
Из кустов левее большого валуна, расположенного ниже нас метрах в десяти, вырос «дух». Да, «дух» — нормальный такой моджахед, еще один из людей старшего брата. Одним движением стряхнул с себя прилипшие куски дерна и пучки веток, взял свой «ВСК-94»[47] прикладом под мышку и, по-кошачьи прыгнув на тропу, пристроился к носилкам сзади слева.
— Это один из бойцов моего спецназа, — пояснил Турпал в камеру. — У меня все такие. Команда призраков. Русские не понимают, с чем они столкнулись! Мы повсюду! Каждый камень в этих горах в любой момент может ожить и уничтожить врага!
Я слегка встревожился. Нет, не сказочкой про призраков впечатлился — это я вообще пропустил мимо ушей. Если пренебречь тактическим аспектом, то сдача «амиром» своего «камня», сидевшего с классным стволом на хорошо замаскированной позиции, в данном случае продиктована здоровой целесообразностью. «Чехи» тащили носилки с трупом через брод, устали, и теперь им метров тридцать переть круто в гору. Само собой, темп уронят как минимум втрое. А тут, откуда ни возьмись, свежее плечо. Согласитесь, неплохое подспорье.
Только вот вопрос: и куда это так торопится наш веселый «амир»? И не жаль ему терять такую шикарную огневую точку?
— Пацан, — напомнил я.
— Помню. — Турпал этак по-свойски подмигнул мне. — Баба до берега дойдет, тогда — пацан. Как договаривались…
Трупоносы оказались чуть проворнее Иваныча со второй дамой. Когда «чехи» с носилками, исходя потом и хрипя от напряжения, вломились в верхние кусты, Иваныч еще мерил последние сажени брода, буквально волоча на себе утратившую способность передвигаться женщину.
— Уфф! — с заметным облегчением выдохнул Турпал. — Вот так, Костя!
— Не понял…
— Ты тупой, поэтому не понял. — Турпал надменно хмыкнул, кивнул журналистам и показал стволом «ТТ» на джип:
— Давай, господа, — на первую позицию. Будем снимать финал.
В этот момент правее брода трижды, негромко этак, крикнула сойка.
Никто из присутствующих на сие явление природы внимания не обратил — в том числе и ваш покорный слуга. Ваш покорный лихорадочно шевелил мозгами, пытаясь спрогнозировать ситуацию на ближайшие три минуты и определить в ней свое место.
Журналисты дисциплинированно сдали назад — Турпал неотвязной тенью следовал за ними и спустя мгновение скрылся за линией кустов. Уплыл из сектора наших спецов раньше времени, гад!
Тут же, как по команде, заработали двигатели джипа и «УАЗа».
— Я не понял, Турпал, — че за дела?!
— Иди сюда, Костя, не бойся! — гостеприимно пригласил меня Турпал и, обернувшись к «УАЗу», отдал команду на чеченском. — Ну че ты там стоишь, дорогой? Пацана забирать не хочешь, да?
Один из троих конвоиров — здоровенный мужлан с пулеметом, выволок из «УАЗа» раненого солдата и потащил его к центру лужайки, где монументом торчал Турпал.
— Вот оно!!! — Сердечко мое скакнуло к горлу и, застряв там, принялось бешено пульсировать, заполняя сознание вязкой субстанцией паники.
Я, ребята, давно на этой войне и всякого повидал. Уверяю вас, если человека собираются отпустить на все четыре стороны, его таким вот образом не волокут…
— Ну что там у вас?
Ага, это Иваныч снизу орет. Передал спасенную даму бойцам, слегка перевел дух и теперь интересуется, почему мы не торопимся завершать последний этап.
— Скажи — все нормально! — Турпал рывком уронил солдата на колени, зашел к нему за спину и положил руку на костлявое плечо раненого. — Скажи — пять минут. Пацана заберешь и спустишься. Давай — скажи, и топай сюда, не стесняйся!
— Пять минут! — враз охрипшим голосом сдублировал я вниз и решительно попер в кусты. Действительно, чего стесняться? Это они — вне, а я-то как раз у всех в секторе. Что там шлепнут, что здесь — какая разница?
— Да что у вас там, мать вашу… Э! От Васи привет! — открытым текстом рявкнул мне в спину Иваныч. — Он тебя ждет, давай быстрее!
От Васи привет — очень вовремя. Сейчас только привевы… Черт, ну дубина, блин! Сойка же кричала! Трижды. Вася где-то рядом. Это уже лучше. Только облегчит ли это твое положение, дубина, — хрен его знает…
— Это военный преступник. — Турпал приставил ствол «ТТ» к затылку солдата, взвел курок и прищурился в камеру. — Он насиловал и убивал наших женщин. Мы действуем по договору: два живых — на два живых, два мертвых — один…
Импортный оператор неожиданно опустил камеру. Оба журналиста синхронно взбледнули личиками и растерянно переглянулись. Не готовы, видишь ли, оказались к такому крутому обороту.
— Ну что, что?! Что такое?! — обиделся «амир». — Материал вам нужен или нет?
— Может бит, ми этот… ми отпускай мальтшек, потом много снимай славный эмир Турпал? — коверкая слова от волнения, предложил репортер. — Женевский конвент сорок девьятый год предусматривает…
— Я вашу конвенцию рот ибал! — Турпал, мгновенно утратив любезность, кивнул на журналистов и прорычал что-то пулеметчику. — Жжит хотите — снимай все подряд. Еще раз камеру апустишь — расстрэл наместе. Ну?
Пулеметчик, зло дернув ртом, направил ствол на журналистов и положил прокуренный палец на спусковой крючок. Оператор упрашивать себя не заставил — вскинул камеру и для большей устойчивости присел на колено. Правильно, жить все хотят. А мальчишка-оккупант родственником никому из них не приходится. И вообще, если разобраться, является гражданином Империи Зла…
— Два живых — на два живых, — как ни в чем не бывало продолжил Турпал. — Два мертвых — на один живой. Так мы договорились. Оккупанты не выполнили. Привезли один мертвый. И мы отдаем им один мертвый… Я не прав, Костя?
— Отпусти мальчишку, возьми меня. — Я не узнавал своего голоса — он хрипло вещал как будто откуда-то со стороны. — И не ври, он не военный преступник, а просто тыловой водитель. А я — лучше. Я офицер, орденоносец, спецназовец…
— Ты на переговоры пришел. — Турпал отрицательно покачал головой. — Я тебя не возьму — скажут потом, что я слово не держу, А я слово всегда держу — как мы договаривались, так и…
— Я добровольно сдаюсь в плен!!! — выпалил я. — Журналисты подтвердят, что я — сам, добровольно. Слово ты не нарушишь. Отпусти мальчишку!
— Мне добровольно не надо. — Турпал с каким-то нездоровым интересом посмотрел на меня и загадочно хмыкнул. — «Добровольно»! Тоже мне, умник… А я вот что придумал… Я тебе предложение делаю, Костя.
— Я весь внимание! — Я напрягся: мне опять показалось, что все идет по какому-то жуткому сценарию, спланированному кем-то зловеще-умным — не чета дурачку Турпалу.
— Я тебе даю минуту, ты подумай… Возьмешь в рот — на камеру, я отпущу солдата. Или в жопу дашь. Без разницы. Нет — застрелю его. А?
— Ты… гхм-кхм… ты совсем сдурел, Турпал?!
— А что тебе не нравится, Костя?
Я отказывался верить своим ушам! Ну, ребята, такое никакой умник придумать не в состоянии. Это просто шизоид какой-то. Нет, понятно, что Турпал олигофрен, но не настолько же!
— Турпал… Ты вообще понял, что сейчас сказал?
— Я сказал. — Турпал очень серьезно похлопал себя пистолетом по ширинке. — Мой всегда готов. И это не шутка. Выбирай: в рот, в жопу или — смерть солдату. Думай, герой Костя, время пошло…
Сумасшедший «эмир» отдернул левый рукав своей камуфляжной куртки и уставился на циферблат золотого «Ролекса».
Вот такая мерзкая альтернатива, друзья мои.