Перед тем как командиры покинули блиндаж генерала, Веригин сообщил всем, что его командный пункт будет располагаться на опушке леса западнее села Богородицкое, куда им предстоит прибыть в назначенное время.
Реутов, ловивший каждое слово генерала, затушил папиросу, поймав на себе взгляд Веригина.
Телефонный звонок командарма вернул Веригина уже из отвода траншеи, соединяющей блиндаж генерала с окопами дивизии. Генерал Лукин, сдерживая простудный кашель, спросил о степени готовности дивизии к выполнению приказа на прорыв.
Веригин как предчувствовал, что вопрос, который он собирался задать командующему на совещании ночью, но не нашел случая задать его, сейчас же, по телефону, мог или вызвать у Лукина бурную реакцию протеста, или даже вывести генерала из себя. Но не задать этого вопроса Веригин не мог: слишком мало давал Лукин времени для вывода ударной дивизии на исходный рубеж атаки, до которого чтобы только добраться, нужно было потратить много сил и времени. А ведь нужно приготовиться для атаки. И все-таки решился задать этот вопрос.
— Михаил Федорович, нельзя ли перенести начало атаки на утро? Ведь сейчас осень, темнеет в шесть часов. Что можно сделать за два часа? А бои в ночных условиях, вы сами понимаете…
— Довольно, Веригин!.. — прозвучал в трубке резкий голос командарма. — Вы приказ получили?
— Получил.
— Вам он ясен?
— Ясен.
— Выполняйте приказ! Если не прорвемся сегодня ночью — завтра будет уже поздно.
ГЛАВА XXIX
Рубеж атаки для целой армии и группы войск генерала Болдина был тесен. Нелегко было построиться десяти дивизиям на крохотном пятачке земли, простреливаемом со всех сторон и открытом с воздуха. К тому же рано выпавший снег контрастно очерчивал подтягивающиеся к западной окраине села Богородицкое колонны артиллерийских полков и цепи стрелковых соединении, бредущих по некошеным полям и лугам, по обочинам разбитых и залитых дегтярной грязью дорог.
Плотность сосредоточения войск была такой, что не представлялось возможности по-настоящему, в полную силу оперативной необходимости, как этого требовали законы атаки, развернуть цепи стрелковых дивизий в эшелонах, согласуя это построение с позициями артиллерийских батарей.
Машины вязли в грязи. Взмыленные лошади, из последних сил тянувшие по черному непролазью, рвали постромки, ломали ноги… Выпрягая искалеченных животных и тут же пристреливая их, чтобы избавить от мучений, артиллеристы на себе тянули тяжелые пушки к намеченным для атаки позициям.
Стремясь как можно скорее вырваться из окружения, тыловые учреждения дивизий и армии, а также понтонно-переправочные части вносили неразбериху в потоки колонн и цепей, движущихся к западной окраине Богородицкого. Нахлынув на артиллерийские батареи и на вторые эшелоны, смешавшись с ними и образуя на дорогах заторы, они задерживали продвижение боевых полков к своим исходным позициям.
Лихорадочная, нервная спешка, отсутствие единой команды, которая могла бы предотвратить все эти не предусмотренные приказом на прорыв обстоятельства, усугублялись еще и тем, что связь между соседними частями и частей с командным пунктом армии часто нарушалась.
Первыми на исходные позиции дивизии Веригина прибыли 82-й стрелковый полк, 70-й артиллерийский полк, 3-й дивизион 89-го гаубичного артиллерийского полка и часть 96-го гаубичного полка.
Веригин волновался. До начала атаки оставался всего час, а до сих пор не видно было даже головы колонны 86-го стрелкового полка, снятого с левого берега Вязьмы. Неизвестно где застряли два дивизиона 96-го гаубичного полка и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. Задерживался в пути и отряд черноморских моряков, который вместе с батальонами 82-го стрелкового полка должен был первым броситься на прорыв вражеского кольца.
— Где же запропали дивизионы тяжелой артиллерии?! Ведь основной огонь артналета поведут они!.. — Веригин заметно нервничал, глядя на подполковника Воропаева так, словно в этой задержке больше всего был виноват начальник артиллерии.
— Товарищ генерал, по этим дорогам еле подтянули малую и среднюю артиллерию. Сами видели: сорокапятки бойцы несли чуть ли не на себе. А гаубицы — не сорокапятки…
Только что прибывший из штаба армии офицер связи подал Веригину записку. Командарм приказывал: артподготовку из всех стволов артиллерийских полков и дивизионов усиления начинать сразу же после залпа «катюш».
Веригин еще ни разу не видел огня этого нового и, как до него дошло, очень грозного оружия.
— Генерал не сказал, откуда будут бить эти «катюши»? — спросил Веригин, глядя на захлюстанные грязью полы шинели и на раскрасневшееся лицо офицера связи. — Ведь можно спутать.
— Не спутаете, товарищ генерал. «Катюши» будут бить вон из того леска. — Лейтенант показал в ту сторону, где еще не до конца сбросивший листву лес золотой волной багрянца наплывал на покрытое кипенно-белой снежной пеленой поле. — Огонь «катюш» ни с чем нельзя спутать. Я видел «катюши» в работе. Дух замирает, товарищ генерал. За каждым летящим снарядом в небе остается длинный хвост огня. Летят, как огненные кометы.
И ревут так, что но спине мурашки пробегают. Не похожи ни на мину, ни на артснаряд. И летят не по одному, а сразу скопом. Бьют залпом.
Веригин написал командарму донесение о том, что приказ его о начале артподготовки им получен и что полки дивизии занимают свой рубеж и готовятся к атаке. Передавая записку офицеру связи, Веригин предупредил его:
— Передай генералу, что на прорыв я пойду в первом эшелоне, в восемьдесят втором стрелковом полку Северцева.
Подтягивались к рубежу атаки полки и батальоны других дивизий, заполняя людьми и повозками лес.
Отряда моряков все еще не было.
Увидев в группе командиров подполковника Северцева, который разговаривал с комиссаром штаба, а сам настороженно поглядывал в. сторону Веригина и, очевидно, ждал, когда тот его заметит и позовет, генерал махнул ему рукой. Северцев почти подбежал к нему и доложил, что 82-й полк занял позиции и готовится к атаке.
— Кто понесет Знамя полка? — спросил Веригин.
— Надежные люди, товарищ генерал. Пулеметчики с завода «Калибр» и подрывники из команды капитана Дольникова. Все прошли огонь и воду. Некоторые уже выходили из окружения.
— Сколько человек?
— Десять.
— Мало. Назначьте в группу знаменосцев двадцать человек. И пусть каждый из двадцати усвоит: упал со знаменем Иванов — дальше его несет Петров. Ранило или убило Петрова — знамя подхватывает Сидоров!.. И определите точно место знаменосцев в атакующем эшелоне. Без нужды не бросайте их в голову колонны. Я пойду на прорыв с вашим полком и с моряками.
Заметив, что Северцев во что-то пристально всматривается, глядя вдаль мимо плеча генерала, Веригин повернулся и поднес к глазам бинокль.
— Моряки, товарищ генерал!.. — обрадовано проговорил Северцев. Как и Веригин, он с нетерпением ждал черноморцев: ведь дивизионы моряков должны были пойти вперемежку с батальонами 82-го стрелкового полка Северцева. — Видите?
— Вижу!.. А правее показалась колонна восемьдесят шестого полка. Бегут… Рысят… Все в мыле… Ну, слава богу… А за ними следом… видите — идет тяжелый артдивизион. Должны успеть. В нашем распоряжении еще сорок пять минут.
В бинокль Веригин отчетливо видел цепи бегущих моряков-черноморцев, которые на белом снегу вырисовывались как-то особенно отчетливо.
Небольшой лес был весь забит пехотой, артиллерией, машинами с инженерным имуществом и ранеными… Бойцы вырубали просеки, корчевали пни, вырывая их тягачами с корнем: делали проходы на покрытую снегом равнину.
У санитарных машин медсанбата Веригин остановился, не понимая, откуда ему кричат.
— Товарищ генерал, не оставляйте нас!.. Ради бога, не оставляйте!.. — Это кричал раненый, высунув из окна автобуса забинтованную голову.
— Пойдем на прорыв все, — заверил раненого бойца генерал и приветственно-твердо махнул ему рукой. — Так и передайте всем раненым.
Во втором батальоне полка Северцева Веригин встретил своих старых знакомых: отца и сына Богровых, капитана Дольникова, Еськина… Богров-старший заметно осунулся, седина из-под прожженной в нескольких местах пилотки серебрилась ярче, чем две недели назад, когда Веригин вместе с Вороновым обходили позиции полка Северцева.
— Кто ответственный за вынос знамени? — спросил Веригин у Северцева, который шел рядом с ним.
— Лейтенант Казаринов.
— Кто-кто?.. — словно припоминая что-то, спросил Веригин.
— Командир саперного взвода из подрывной команды капитана Дольникова.
— Это что — тот новичок, которого Лукин послал на подрыв моста?
— Тот самый, товарищ генерал. Уже имеет опыт выхода из окружения. И вообще — мужественный и волевой командир.