Торжественный вход Господа во Иерусалим
Забрезжился восток сиянием багряным,И за долиною, окутанной туманом,Открылися стена, ворота, башен ряд.То Иерусалим виднелся. АроматПроснувшихся цветов, и ветерка дыханье,И солнечных лучей приватное сияньеСливались с звуками поющих голосов.И блеском залита была вся даль лугов.Тут молвили мужи: «Оставьте труд суровый!»И жены, полные кувшины опустив,Повиновались им. В душе какой-то новойИ светлой радости почувствовав прилив,Они запели все, а в рощах птичек стаяКружилась, песнью их волшебной оглашая.Но вдруг замолкло все. Предчувствием полны,Глядели женщины каким-то влажным взоромВ сияющую даль. За мрачным косогором,Среди молчаний и полной тишины,Другие голоса звучали дивным хором.Небесной песнею казался их напев,Проникший сладостно в сердца невинных дев.«Ликуйте! Тот, Кого вы ждете и о КомТоскуете, – Его с собою мы ведем.Он – избавитель душ и свет неизреченный.Мы следуем за Ним и в этот день священныйК народу верному приводим мы Царя,Над чьей главой звезда затеплилась, горя.В Его короне все соединились царства,Он властен покарать и грех наш, и коварство,Но Он прощает нам и ждет любви одной,Он с миром к нам идет и с радостью святой;Утешит горести Рахили он и Сарры,И скипетра Его могучие ударыРазрушат древний змий и змия сокрушат.Отрадней, чем цветов душистых аромат,Нам имя Господа, а над Его главоюНемолчной небеса исполнены хвалою.Он – более, чем царь. Он –победитель зла,Он – свет, Он – истина, Он полон благодати,Осанна же Ему! Хвала Ему, хвала!»Замолкло пение, и тут узреть моглаТолпа, как ехал Он, сидящий на осляти.Раздвоились власы вокруг Его чела,Был ясен взор очей благих и просветленных,И дети шли пред Ним с пучком ветвей зеленых,И были женщины цветами убраны.Народа тысячи глядели со стеныИ кровель городских, бежали пред толпоюИ матери с детьми грудными на рукахИх поднимали вверх с молитвой на устах…Казалось, тайною Он полон был святою,И многие пред Ним одежды расстилали,И старцы вслед Ему «Осанна!» восклицали.«Благословен Грядый! – звучало над толпой, –Вот Он, принесший нам с Собою искупленье!»
А Он задумчиво глядел на их стеченье,На ветви над Главой священною Его,На яркий солнца свет, на блеск и торжество,На эти перед Ним простертые одежды,На лица, полные восторга и надежды,На всех, Учителя пришедших лицезреть,И Он сказал Себе: «Я должен умереть!»
Кесарево – кесарю
Коснея во лжи, коварстве и обмане,Задумали Христа продианеИ фарисеи уловить в словахИ молвили: «Тебе неведом страхПред кем-либо – не искушаясь ложью,Ты всем в лицо глаголешь правду Божью, –Подай же нам по совести совет:Платить ли кесарю нам подати иль нет?»И Он сказал: «Хитры вы свыше меры,Что искушаете Меня, о лицемеры?Подайте Мне одну из сих монет!Чья надпись тут и чье изображенье?»– То надпись кесаря! – ответили в смущенье.– Отдайте ж кесарю – что надлежит ему,А Божье – Господу отдайте своему! –И посрамилися враги Его ответом,И втайне смерть Его решили все при этом.
О. Н. ЧюминаТайная вечеря
Спускались тени с небосклона,Вечерний сумрак наступал,Когда Христос в стенах СионаС учениками возлежал.И говорил Он им с тоскою:– Еще Сион не встретит дня,Когда греховною рукоюОдин из вас предаст Меня!И все исполнились печали,Внимая Божеским речам,И беспокойно вопрошали:– Не я ли, Господи, предам?Ответил Он с тоской во взоре:– Сын Человеческий идет,Он будет предан, но – о, гореТому, кто Сына предает. –Тогда Иуда и предательСпросил Его: «Не я ль предам?»И отвечал ему Создатель:– Ты говоришь об этом сам!
И. К. П.Динарий. (Евангелие от Матфея 22:15–22)
Ночь в саду Гефсиманском
Над Елеонскою гороюЦарила полночь; все кругомОбъято было мирным сномИ безмятежной тишиною.И Гефсиманский сад дремал.Его платаны и миндалиНедвижно в сумраке стояли,И лишь украдкой пробегалПо их верхушкам напоенныйБлагоуханьем ветерок,И, лунным светом озаренный,Местами зыблился листок.И там, под гнетом жгучей муки,Простерт во прахе Он лежалИ, воздевая к небу руки,Вопя и плача, восклицал:– Душа Моя скорбит смертельно…Владыко Правый! Отче Мой!Я неуклонно, безраздельноНосил доселе крест святой.Но ныне… о Владыко света,Тяжел, тяжел мой крест!.. ВоззриНа муки тяжкие мои –Да идет мимо чаша эта!.. –Так Он молился и рыдал,И руки к небу простирал,А в отдалении лежалиУченики Его и – спали…– И эти спят, объяты тьмой!..От них, от лучших, нет ответа…Воззри, о, Авва Отче Мой!Да идет мимо чаша эта!..
Моление о чаше
В саду Гефсиманском стоял Он один,Предсмертною мукой томимый.Отцу Всеблагому в тоске нестерпимойМолился страдающий Сын.– Когда-то возможно,Пусть, Отче, минует Мя чаша сия,Однако да сбудется воля Твоя… –И шел Он к апостолам с думой тревожной,Но, скованы тяжкой дремой,Апостолы спали под тенью оливы,И тихо сказал Он им: «Как не могли выЕдиного часа побдети со Мной?Молитесь! Плоть немощна ваша!..»И шел Он молиться опять.– Но, если не может Меня миновать –Не пить чтоб ее – эта чаша,Пусть будет, как хочешь Ты, Отче! –И вновьОбъял Его ужас смертельный,И пот Его падал на землю, как кровь,И ждал Он в тоске беспредельной.И снова к апостолам Он подходил,Но спали апостолы сном непробудным. –И те же слова Он Отцу говорил,И пал на лицо, и скорбел, и тужил,Смущаясь в борении трудном!..О, если б я могВ саду Гефсиманском явиться с мольбамиИ видеть следы от божественных ног,И жгучими плакать слезами!О, если б я могУпасть на холодный песокИ землю лобзать ту святую,Где так одиноко страдала любовь,Где пот от лица Его падал, как кровь,Где чашу Он ждал роковую!О, если б в ту ночь кто-нибудь,В ту страшную ночь искупленья,Страдальцу в изнывшую грудьВлил слово одно утешенья!Но было все тихо во мраке ночном,И спали апостолы тягостным сном,Забыв, что грозит им невзгода,И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом,Влекомы Иудой, входили тайкомМятежные сонмы народа!
А. Н. АпухтинЯвление ангела. (Евангелие от Луки 22:39–46)
Иисус в Гефсимании и Иуда Предатель
Уж давно ночная теньВ тучу черную сгустилась,И сменив усталый день,Ночь на землю опустилась.
Сном забылся мир страстей…Но в пустыне необъятнойГде-то слышен звон мечей,Где-то слышен говор внятный!
В это время, полный слез,В сердце чувствуя тревогу,В Гефсимании ХристосВозносил молитвы Богу.Пред Всевышним лик склоня,Он молился: «Отче света!Если можно, то МеняПусть минует чаша эта!»
Но тяжелый час настал!Окруженный массой люда,Пред Спасителем предсталС фарисеями Иуда.
Чувством страсти и любвиК злату тленному волнуем,Он, промолвив: «О Равви!»,Предал Бога поцелуем.
В. В. ЖуковОтречение Петра
Когда Учитель был пленен,Ученики его бежали;Лишь Иоанном увлеченЗа Ним Петр следовал в печали.
Среди широкого двораПервосвященника, усталый,Он опустился у костра.Народ безумный, одичалый,
Шумя, теснился вкруг него…И вот, вглядясь в лицо его,Один сказал: «Тебя заметилЯ там, в саду… И ты был с Ним…»
И ученик Христа, томимТревогой тайною, ответил:– Нет, нет… до нынешнего дня,Клянусь, Его не видел я!.. –
И трижды это отреченьеОн произнес. И в то мгновенье,Когда он смолк, бросая вкругСвой взор в тревоге и смущенье,
Невдалеке пропел петух…И внемлет Петр – дрожит, бледнеет…На грудь склонилась голова…Он вспомнил вещие слова:
«Петух едва пропеть успеетНа утро рокового дня –Ты отречешься от Меня».
Терновый венец
Шумит озлобленный народ,Повсюду крики исступленья:Пилатом выведен был Тот,Кто в мир с собой нес искупленье.
Страдальца кроткого жалелДавно слуга суровый Рима.В Пилате память давных делБыла душой его хранима,
И вот Его он показалТолпе, озлобленной, лукавой,И выбрать ей он приказалМеж тем Страдальцем и Вараввой.
Увы, увы! Надежды нет!Не ждать Ему ее от черни;Еще не брезжил утра свет,У палачей готов был терний,
Орудья казни налицо,Едва вступил Он на крыльцо.Пилат промолвил палачам:– Его я отдал ныне вам!
Исполнен приговор суровый,И на Спасителя-Христа,Чья жизнь была всегда чиста,Возложен был венец терновый.
Страсти Господни