Так или иначе, но для истории „бедных братьев во Христе“, оно имело знаковый характер. Не сдерживаемые более духовным авторитетом вождя иоаннитов, Гуго де Пайен с восемью своими сподвижниками предстает перед только что взошедшим не иерусалимский трон Болдуином. Они предлагают молодому королю нечто, доселе неслыханное в христианском мире — дать согласие на основании совершенно особенного монашеского объединения — братства монахов-воинов. Неизвестно какими аргументами аппелировали рыцари, да только король, совсем неожиданно, не только дает согласие, но и сам, каким-то чудесным образом, становится ярым сторонником этой идеи. Вскоре девятка рыцарей перед лицом патриарха Иерусалимского дает привычные монашеские обеты бедности, послушания и целомудрия, но своей главной целью провозглашает не служение Богу в стенах монастыря (опять же нонсенс), а защиту паломников на пути в Иерусалим и борьбу против неверных с оружием в руках. Братство получает благословение и здание, расположенное на территории бывшего Иерусалимского храма. По месту расположения, новый орден к первоначальному „бедные братья во Христе“ добавляет „и рыцари Иерусалимского храма“ и под этим названием навсегда входят в историю.
„Храм“ по-французски — „temple“, и рыцарей-монахов сразу начинают называть „тамплиерами“, то есть „храмовниками“…
…Следующие девять лет истории нового ордена, окутаны тайной. Имеется утверждение, что за эти годы в состав ордена не было принято ни одного нового члена. И что совершенно удивительно, за девять лет непрерывных и беспощадных сражений — ни один из рыцарей первоначальной „девятки“ не погиб…»
Тексты о тамплиерах просто пестрели восклицательными эпитетами: «невероятный»; «чудесный»; «умопомрачительный»; «таинственный»; «мистический»; «невозможный» — будто читал я не документальные факты, не исторический материалы, а некий фантастический роман или сказку для взрослых. Любой эпизод из летописи храмовников, как правило, представлялся автором не иначе, как нереальным и сверхъестественным. Пытаясь раскрыть тайну того или иного событие, доктора исторических наук непременно упирались в стену необъяснимого и списывали свершившееся на счастливый случай или удачное стечение обстоятельств.
Погружаясь все глубже и глубже в недра Интернет сайтов, посвященных рыцарям Храма, я не переставал ловить себя на мысли, что все только что прочитанное, мне уж давно было известно. Ну, разве что, несколько подзабылось. Более того. Периодически в моей голове яркими красками вдруг вспыхивали картины той таинственной и мрачной эпохи. Правда, были они случайны и сумбурны. Потому и не позволяли составить общей картины; выстроить доселе дремавшую в моём сознании область дальней памяти в единую хронологическую последовательность…
Та одержимость, с которой я ворошил бескрайнее море все новой и новой информации, подстёгивала меня к новым и новым открытиям. Она же помогла мне забыть о возможных опасностях, таившихся в моем новом жилище. Потому, забыв о какой-либо осторожности, вечером того же дня, я помчался домой и смело вошел в квартиру под номером 13, по улице Вокзальной.
Все здесь было, как будто бы, по-прежнему. Будто бы я лишь нынешним утром покинул данное жилище. А ведь, если честно признаться самому себе, то я сильно переживал. Боялся, что застану квартиру в чрезвычайно плачевном состоянии, полной хаоса и разрухи. К счастью, реальность оказалась менее жестокой в сравнении с моей, как лавина нарастающей фантазией…
Я так же вовсе не вижу смысла скрывать и тот факт, что от этого вечера, я, прежде всего, ожидал встречи с Мартой. Нынче мне уже было, что ей сказать и чем её порадовать. На скорую руку я прибрался, приготовил бутылку шампанского и пару фужеров. И даже купил по пути букет цветов, пусть ей нынче будет хоть немного приятно.
Пропустив для храбрости пару рюмашек, к двенадцати часам я зажег свечи.
А впрочем. Забегая чуть вперёд, могу сразу сказать о том, что мои нынешние и самые оптимистичные волнительные ожидания, абсолютно не оправдались.
Ни к двенадцати, ни к часу и даже не к двум часа ночи, когда уж догорел последний свечной фитилёк, в моей квартире так никто не появился. Я по-прежнему оставался в ней один. За стеной у соседей, как и у меня, зависла мертвецкая тишина. Ни звука, ни стука, ни шороха и уж тем более, никаких переборов гармошки. Впервые мне стало жутко не от присутствия в комнате привидений (с этим я вроде, как успел уже смириться), а от гробовой тишины, пугающей меня своей неизвестностью и непредсказуемостью.
Медленно, в мою голову, начали просачиваться осторожные догадки по поводу внезапного исчезновения духов. Сперва мне подумалось, что Марта на меня, просто на просто, обиделась. За именно моё первоначальное и весьма неожиданное исчезновение из квартиры.
Потом, мне вдруг пришла мысль о том, что Марта не просто обиделась, а ещё и решила мне отомстить. И стоило мне сейчас хоть чуть-чуть задремать, как вся та потусторонняя нечисть, жившая когда-то в нашем доме и притаившаяся сейчас где-то в темноте, как тараканы тотчас повылезет из-под мебели и прочих недоступных уголков, дабы сотворить со мной нечто этакое, о чём я и помыслить сейчас не в состоянии. Мне даже начали чудиться едва заметные тени, беззвучно шнырявшие по чёрному коридору.
Затем, я не на шутку перепугался, от ещё одной версии, случайно забравшейся в мой уставший разум. «А что, если та „лазейка“ между нашими мирами, по каким-то неизвестным мне обстоятельствам, внезапно захлопнулась?.. И я уже никогда более не увижу своей Марты?..»
Правда, уж слишком долго метаться в бесконечных предположениях о таинственном самоочищении квартиры от былых призраков и полтергейстов, мне так и не пришлось. К тому времени, когда догорела последняя свеча, я уже изрядно «наклюкался» коньячком и уснул в том самом кресле, в котором и ожидал Марту. Как известно: сон выпивохи, пусть и крепок, но чрезвычайно краток. Вот и скоротал я ту ночь, в крепком и безмятежном сне…
К слову сказать, всё тем же бесперспективным ожиданием закончилась и следующая ночь. Потом, ещё одна. И третья, и последующая. Никто меня более не навещал и не беспокоил. Букет, купленный в первый вечер, уж давно успел завять. Ну, а я уж окончательно укрепился во мнении, что тайный «переход» из нашего мира в мир иной, безвозвратно исчез, оставив после себя лишь самые приятные воспоминания….
Время потянулось серой и однообразной вереницей абсолютно ничего незначащих для меня событий. Днём я был на работе, вечером у телевизора. Спокойствие, к которому я некогда стремился, было мне теперь уже в тягость. Я не находил места, проклиная себя за то, что последние три дня провел вне дома, потому и не узнал я подлинной причины исчезновения пришельцев.