Алекс Мак-Кинг - Пламя возмездия

Алекс Мак-Кинг

Пламя возмездия

Глава 1. Огни Тарантии

1

Силий улыбался. Он бодро вышагивал по узкой тропке, тянущейся между двумя золотистыми коврами спелой пшеницы. Крестьянина радовало абсолютно все: и жгучее солнце летнего дня, и безоблачное небо, отражающееся в глазах яркой синевой, и даже ленивое комариное облако, также изнывающее, от жары.

Силий нес в поселок добрые вести о богатом урожае, который не прогнулся даже под необузданной силой страшных дождей, окативших поля в середине лета. Этих новостей ждали с нетерпением. Так получилось, что поселок основали далеко от будущих полей, в местности, непригодной для посева. Аквилонцы-основатели были больше охотниками, чем земледельцами. Только через многие годы они поняли, что живут возле плодороднейших земель. Брошенное случайно зернышко обязательно прорастало могучим колосом. Жмени просыпанных на землю зерен вскоре заставляли охотников заворожено наблюдать великолепные золотистые оазисы. В поселении это восприняли, как знак самого Владыки Света — Митра хочет, чтобы аквилонцы занимались земледелием. И охотники, следуя благословению, превратились в крестьян. Не за день. Не за два…

Прошли годы.

Все складывалось хорошо. Земледелие легко давалось аквилонцам, а богатая земля снисходительно исправляла их ошибки, награждая щедрыми урожаями. Вот только одно обстоятельство не давало новоявленным крестьянам покоя и умиротворения. Поля находились довольно далеко от поселения, и аквилонцам трудно бывало сохранить урожай от ненасытных зингарских воришек, саранчой слетающихся на золотистые поля. Многие годы крестьяне безуспешно пытались поймать хотя бы одного, но ловкость воров всегда позволяла им легко вывернуться из любой западни, оставляя за собой лишь обидные пустоты в покрывале из пшеничных колосьев. В конце концов аквилонцы бросили гоняться за призраками и тенями, мелькающими иногда в поле, и просто увеличили посевные площади.

Силий спешил рассказать односельчанам, что в этом году воры практически не тронули драгоценный урожай, а главное — пшеница уже жаждет уборки. Поэтому крестьянин, забыв свою обычную медлительность, шел быстро.

Внезапно Силий замер. Он увидел, что среди колосьев что-то чернеет.

«Вор!» — мысленно вскрикнул крестьянин и решительно сошел с тропы, аккуратно раздвигая перед собой сочные колоски. Бережливое отношение к пшенице отнюдь не мешало ему высказывать в каждом движении ярость и презрение, которые он испытывал при одной только мысли о зингарском отродье, паразитирующем па их, аквилонцев, мирном образе жизни.

Крестьяне ни разу не видели воров, но все, как один, были уверены, что урожай крадут не аквилонцы, а жители Зингары, на границе с которой и разбили когда-то свое небольшое поселение охотники. Поля располагались спорно. Нечеткая граница вполне могла разрезать их пополам. Но аквилонцев это не беспокоило. Они уже давно решили — где, чьи территории. Да и их барону, живущему дальше на север, не было дел до границ. Его волновала лишь своевременная доставка налога на землю — десятой доли урожая. Крестьяне хоть и недолюбливали своего господина, но власть уважали и платили исправно, не забывая и про десятину для служителей Митры.

Силий замедлили шаг, остановился, озадаченно потирая затылок. Перед ним ничком лежал человек в черной рубахе и штанах. Теплая одежда так не сочеталась с дневной жарой, что удивленный крестьянин несколько мгновений никак не хотел обратить внимание на четыре стрелы, торчавшие из спины, руки и ног человека, играя на ветру аккуратным опереньем. Аквилонец невольно отшатнулся, когда понял, что перед ним лежит мертвец. Но любопытство взяло вверх над ужасом и отвращением, и Силий склонился над телом. Присмотрелся и судорожно задержал дыхание, боясь упустить догадку.

Зингарец!

Низкий рост, крепкое телосложение. Крестьянин вынужден был оторвать от земли голову мертвеца, вцепившись в липкие волосы, чтобы посмотреть на лицо. Очень смуглая кожа…

Крестьянин разжал пальцы, отпустив голову зингарца. Резко выпрямился. Взгляд упал на небольшой сверток, лежащий у ног мертвеца. Силий поднял его и с удивлением обнаружил, что тот, разворачиваясь, легко превращается в огромный мешок. По плотной ткани скатилось одинокое зернышко.

«Ворюга!» — зло выкрикнул крестьянин. Сплюнул. Теперь он знал, что предположение его односельчан, касающееся зингарских воров, было верным.

Силий еще некоторое время постоял возле мертвеца, обозревая окрестности — запоминая по расположению далеких деревьев место, где лежал зингарец, и двинулся дальше, в поселок.

Но не успел он сделать и десяти шагов, как наткнулся на странный колосок и остановился. Из земли торчала стрела. Такая же, как и из тела убитого вора. Силий осмотрелся и удивленно поднял брови. Взгляд нашел вокруг десятки стрел. Они виднелись между колосьями по одной и пучками. Только сейчас крестьянин осознал, какому обстрелу подвергся зингарец. По нему стреляло не меньше десятка лучников. Но зачем кому-то обстреливать вора? Ведь он крадет зерно только с полей Силия и его односельчан.

Или причина — в другом?

Крестьянин представил себе картину происшедшей здесь бойни.

Зингарец ночью, о чем свидетельствует относительно теплая одежда, вышел в поле. Но не успел он приступить к своему грязному делу, как его обстреляли лучники.

Наверное, они его с кем-то перепутали. Другого объяснения Силий не находил.

Но с кем они спутали вора? И не бродят ли где-то здесь неподалеку эти неведомые стрелки, готовые перепутать с кем-нибудь и его самого?

«Почему лучники не забрали такие хорошие стрелы? — мысленно удивился крестьянин. — Может, они решили отыскать их при свете солнца? В темноте все-таки найти сложно. Если так, тогда они вернутся!..»

Эта последняя мысль Силию очень не понравилась. Он неуверенно наклонился к длинной стреле, которая даже после того, как вонзилась в землю, сравнялась по высоте с колосками.

Внезапно послышался короткий свист, и перед расширившимися от страха глазами крестьянина в землю вонзилась еще одна стрела.

2

В дверь тихо постучали. Конан не успел сказать ни слова. Просперо, как обычно, стучал исключительно из привычно аристократических побуждений. Поэтому, исполнив ритуал, тут же распахнул тяжелую дверь королевской опочивальни и вошел внутрь.

— Готов к подвигам? — усмехнулся он, глядя на заспанного короля.

Конан протер глаза огромными кулачищами и, почесав щетину, затянувшую пол-лица, удивленно посмотрел на друга.