Ознакомительный фрагмент
Никогда!.. — и торопливо унесла от меня все свои шикарные формы.Я же, понимая, что далеко она все равно не уйдет, проводил глазами ее сочную зрелую задницу, бантик кухонного фартука над которой казался подарочной ленточкой. Теперь я точно определился, какой подарок хочу на праздники.
Ну держись, Полина! В этот Новый год тебе от меня не избавиться!
Теперь я тебя точно трахну.
Ep. 151. Я же говорил…
Следующим утром госпожа прокурорша, опасаясь за сохранность своей шкурки, рано-рано — пока я еще не проснулся и не закончил вчерашнюю экзекуцию — свалила с моими подругами в «Престиж», я же остался дома. Сидел на диване в гостиной, тупил в телик, гонял в приставку, переписывался с Даной, скучал по ней, ругал ее папашу, ругал Арину, которые удивительно слаженно сработали вместе и теперь как ни в чем не бывало развлекались: одна — бороздя носом горнолыжные склоны, а другой — делая нервы моей милашке.
— Папа со мной совсем не разговаривает, — жаловалась мне по телефону Дана, отправленная отбывать наказание в Сибирь. — Смотрит на меня волком и не разговаривает…
Так понятное дело, все остальное время этот сопящий мопс разговаривал со мной. В первый раз он позвонил и в красках описал, что и в какой последовательности мне оторвет. На что я сказал ему, что при первой же возможности заберу у него дочь, после чего он бросил трубку.
Второй раз он позвонил и еще кровожаднее описал, что мне оторвет, только чтобы я не забирал у него дочь. На что я пообещал ему, что все равно ее заберу и она будет жить со мной, и чем грубее он с ней будет, тем скорее это случится. Он опять бросил трубку.
Ну а в третий раз он перезвонил мне и еще живописнее, чем до этого, расписал, что оторвет — с деталями и анатомическими подробностями. Серьезно, на словах мужик был очень кровожадным. А резюмируя это, он заявил, что его дочь никогда не будет жить со мной. На что я проникновенным тоном ему сообщил: «однажды, папа, у тебя даже внуки от меня будут…» После чего он опять бросил трубку и больше мне уже не перезванивал, зато Дана мне потом сказала, что папа неожиданно стал общаться с ней и даже как будто бы вроде добро.
Вот только Новый год нам это уже не спасет. О, как я был зол! Словами не описать, как я злился! И чтобы не ломать собственную мебель, не валить на пол наряженную елку, не колотить телевизор и не бить о стену смартфон, мне очень надо было где-то выпускать пар. Благо, у меня имелась та, кто сама напрашивалась на это.
Несмотря на все «переживания» моей хаус-леди о моей школьной успеваемости, и моя успеваемость, и городская олимпиада по английскому, на которой мы, к слову, заняли с Даной призовые места, оказались в полном порядке — чего не скажешь о моей личной жизни. Теперь она была в абсолютном раздрае, благодаря сестрице моей управляющей. И Полина, так переживавшая за мои академические успехи, здесь совсем не переживала, а наоборот, даже радовалась.
— Что, Ромк, — нахально покачивая задницей, проходила она мимо дивана, — придется на этих каникулах посидеть без секса, да?
— Не переживай, — парировал я, вдоволь обмацывая ее глазами, — без секса я не останусь. Я тебя трахну, Полин.
— Да не будет такого никогда! — чуть вспыхнула она.
— А вот увидишь, — пообещал я, заныривая взглядом в ее декольте, довольно глубокое для такого жаркого «никогда».
— Да я тебе из принципа не дам! — фыркнула красотка.
— А я тебя из принципа возьму!
— И как у тебя это получится? — скрестила она руки под грудью, делая ее визуально еще больше и еще слаще.
— У Деда Мороза попрошу! — хмыкнул я, по-хозяйски потерев ее бедро, удивительно неосмотрительно оказавшееся рядом для такой принципиальной недавалки.
— Даже не надейся, — смахнула она мою руку. — Я же сказала, что никогда тебе не дам! — и, возмущенно покачивая кормой, уплыла на кухню.
Да я и не надеялся — я знал, что дашь. По глазам твоим блестящим, по румянцу, по поднимающимся сиськам, по трущимся друг о друга ножкам видел, что уже еле сдерживаешься. Тестируя границы допустимого харассмента, в эти предпраздничные дни я раз за разом проверял, что еще могу сказать ей или сделать с ней. В каком-то смысле троллить мою хаус-леди пошлыми намеками стало моим новым мрачным развлечением. Отчасти от скуки, отчасти от обломанных планов, отчасти от вынужденного одиночества — а может, просто оттого, что ее огромные буфера все время болтались рядом — спелые, соблазнительные, словно просящиеся ко мне в руки.
— Ну что, Полин, — спрашивал я, зажимая ее в кухонном уголке, — в чьей комнате будем Новый год праздновать: в твоей или моей?
— Чего ты там себе намечтал? — ворчала она, задницей отталкивая меня.
— Ты права, — охотно отзывался я, еще ближе пристраиваясь к ее аппетитной пятой точке, которая приятно пружинила по моему паху, — это очень эгоистично с моей стороны. В этот Новый год мы будем исполнять не мои мечты, а твои…
— Ромк, достал! — отпихнула меня красотка и попыталась от меня сбежать.
— Нет, еще не достал, — парировал я, хвостиком следуя за ней. — Если бы я его достал, ты бы не удержалась…
На этом моменте моя хаус-леди сурово поджала губы — вот только ее глаза томно сверкнули куда-то в сторону моего напрягшегося паха. Мне нравилось, как ее буквально рвало на части. Одна ее половина словно кричала: «о нет! ни в коем случае! не смей даже думать о таком, огульник!», а другая аж вопила: «о да, сделай это! сделай это немедленно, мой плохой, мой сладкий мальчик! хочу тебя!» Я получал прям садистское удовольствие от того, как эти две половины орали друг на друга в ее не самой светлой голове. Если в БДСМ есть пытки психологией, то это были именно они.
— Я тебе не дамся, — все более вяло отбивалась от меня Полина, все более смиряясь с тем, что случится на Новый год, чем меньше до него оставалось.
— Я тебя трахну, — с ухмылкой обещал ей я. — Так что спи с открытыми глазами, если не хочешь. Хотя мы же